Одиннадцатого января родился замечательный русский художника-пейзажист Михаил Константинович Клодт

Иван Крамской. Портрет Михаила Константиновича Клодта. 1871

Михаил Константинович Клодт (барон Клодт фон Юргенсбург, 11.1.1833–29.5.1902) появился на свет в Петербурге в художественно одаренной семье: его отец, Константин Карлович Клодт, занимался гравюрой по дереву; дядя, Петр Карлович Клодт, был одним из лучших скульпторов не только России, но и Европы, его знаменитые скульптуры Укрощение коней на Аничковом мосту стали символом Санкт-Петербурга, так же как и памятник баснописцу И.А. Крылову в Летнем саду. Двоюродный брат Михаила Константиновича – Михаил Петрович Клодт, сын П.К. Клодта, получил широкую известность в России как живописец-жанрист. В 1856 году его картина Больной музыкант была приобретена П.М. Третьяковым.
    Когда мальчик подрос, его определили на обучение в Горный кадетский корпус, но  учеба давалась ему с трудом. Единственный, кто в училище не мог нарадоваться на юного Клодта, был Иван Трофимович Хруцкий, преподававший в Горном корпусе рисование. С его напутствием Михаил Клодт в 1851 году поступил в Академию художеств,  в класс профессора М.Н. Воробьева, преподававшего ландшафтную живопись. В Академии юноша занимался весьма усердно, и в 1853 году за одну из своих ученических работ удостоился серебряной медали второй степени, став стипендиатом Общества поощрения художников. Как свидетельствует в своей книге – летописи жизни рода Клодтов – Г.А. Клодт, Михаил Константинович «...обратился в Общество с письмом, в котором отказывался от содержания, поскольку, как он считал, есть более нуждающиеся в этом». Пособие его передали одному из двух братьев Крейтанов. Комитет Общества поощрения «изъявил ему письменно благодарность за благородный поступок»… В 1855 году Клодт получает уже серебряную медаль первой степени. А через два года молодой художник награждается Академией золотой медалью второй степени за картину Вид на острове Валааме. Картина была выставлена на академической выставке 1857 года и имела большой успех. И, наконец, как апофеоз, в 1858 году М.К. Клодт за картину Вид в имении Загезаль близ Риги награждается большой золотой медалью первой степени и правом на заграничную командировку сроком на три года. 
     В Париже Михаил Константинович встретился со своим двоюродным братом Михаилом Петровичем Клодтом, и братья отправились в Бретань. Но и французская природа, так же как и швейцарская, Михаила Константиновича не вдохновила. А Михаил Петрович писал и писал без остановок – все, что только попадалось ему на глаза – и рыбу в корзинах, и лодки на берегу, и баркасы в море… Вскоре братья перебираются в Нормандию, где Михаил Петрович продолжил заполнять свои альбомы множеством рисунков, а Михаил Константинович — хандрить. Даже знакомство с известными французскими художниками – Коро, Добиньи и Руссо – не добавило Михаилу Константиновичу бодрости. И вот в 1860 году Михаил Константинович, окончательно измаявшись, обращается в Академию художеств с письмом-прошением: «Прошу разрешения вернуться в Россию, чтобы заняться в остальное пенсионерское время исполнением видов с натуры по России». Отказ Михаила Константиновича от заграничного пенсионерства, или, как бы сейчас сказали, от заграничного гранта, – был поступок по тем временам необычный. 
     В январе 1861 года М.К. Клодт возвращается в Россию. Но уже не «горькая» чужбина, а горькая любовь помешала М.К. Клодту всецело отдаться творчеству. Летом 1861 года Михаил Константинович познакомился с Елизаветой Михайловной Станюкович, сестрой будущего известного писателя Константина Михайловича Станюковича. И так-то вечно хмурый и нелюдимый, с приходом любовных переживаний М.К. Клодт и вовсе замкнулся в себе. Елизавета Михайловна отказала Михаилу Константиновичу, и он «рухнул в пропасть». И опять родным М.К. Клодта пришлось переживать весьма неприятные минуты, но трагической развязки не последовало, и Клодт женился на Лизе Владимирцовой, которую как раз его семья и прочила ему в жены. Наконец он приступил к работе и по заграничным впечатлениям написал картины Баркасы на берегу во время отлива. Бретань, Вид в долине реки Аа в Лифляндии и Ночной вид в Нормандии. Рыбаки. Все эти работы были тщательные по исполнению, но были написаны в духе холодного академизма в сочетании с романтическими мотивами. Впрочем, работы молодого художника Академию вполне устроили, и в 1862 году Михаил Константинович получил звание академика; также Академия продлила ему срок пенсионерства еще на один год. В дальнейшем абсолютно все полотна художника были посвящены изображению родной природы. 
    Летом 1863 года М.К. Клодт и его жена были приглашены погостить в Мценский уезд Орловской губернии. Работая в Орловской, а затем Тульской и Смоленской губерниях, М.К. Клодт создает один за другим свои чисто российские пейзажи: Большая дорога осенью (1863), Дубовая роща (1863), Вид в Орловской губернии (1864) и другие. И эти «отечественные» картины, в отличие от «заграничных», пишутся уже не безразлично, а от всей души и для души. Картина Дубовая роща экспонировалась на пейзажной выставке в Москве, в Румянцевском музее. Михаил Константинович тщательнейшим образом прорабатывал каждую деталь картины, добиваясь скрупулезной точности. В «Большой дороге осенью», к примеру, виден буквально каждый листочек, каждая травинка.
   В 1864 году за картину Вид в Орловской губернии он получил звание профессора – «за особенное искусство и познания в художествах». Теперь художник имел право на преподавание в Академии, что могло бы существенно улучшить его материальное положение. Но штатной должности для него в то время не нашлось. 
    В 1865 году живописец пережил последовавшие одна за другой смерть жены и матери, и весной 1866 года снова уехал на Орловщину. По возвращении в Петербург М.К. Клодт первым делом отправился к своей первой любви – Елизавете Михайловне Станюкович – и снова сделал ей предложение. И она… согласилась. 
   К концу 1860-х годов живописный талант М.К. Клодта достиг зрелости. В обзоре Академической выставки 1867 года В.В. Стасов писал: «Клодт, на мой глаз, – один из самых характерных наших пейзажистов. Его упрекают иногда в некоторой сухости, щепетильной мелочности, слишком рабском подражании натуре, но мне кажется, уже лучше это, чем размашистая ложь и фантастические выдумки большинства наших пейзажистов. Не знаю, что можно сравнить с его Осенью, а потом и с Закатом солнца, выставленных на нынешней выставке. Все это очень и очень далеко от Соррентов, видов на Черное море и т. п., которыми обыкновенно нас потчуют ландшафтные живописцы. И слава Богу! Клодт ищет только схватить русскую природу во всей ее неказистости, без всякой претензии на парад и золотом шитый мундир, без чего другие пейзажисты не представляют себе природу. Но зато сколько истинного, глубокого наслаждения приносят его правдивые картины».
    В конце 1860-х годов М.К. Клодтом были написаны такие замечательные полотна, как Лучи солнца и Закат солнца в Орловской губернии (1867), Русская деревня и Аллея в березовой роще (1867). Словом, Михаил Константинович находился в состоянии творческого подъема, между тем как его финансовые дела все больше и больше шли на спад. В среде художников и поныне ходит полушутливое-полугорькое изречение неизвестного шутника, скорее всего, тоже художника: «Написать картину – это работа, а вот продать ее – искусство». Михаил Константинович работал истово, а вот продавать свои полотна не умел, не было у него такого «таланта», и нужных и полезных связей у него тоже не было, потому что не умел он их «заводить». 
    Новое десятилетие ознаменовалось созданием в России Товарищества передвижных художественных выставок – творческого объединения, не зависящего от Академии художеств. Организация передвижников очень скоро превратилась в крупнейший центр художественной жизни России, в оплот нового реалистического направления в живописи, а Императорская Академия художеств, хотя и оставалась официальным руководящим органом в области искусства, все более утрачивала авторитет и роль основного центра. В декабре 1870 года было избрано первое правление Товарищества передвижных художественных выставок, в которое вошли Г.Г. Мясоедов, Н.Н. Ге, М.К. Клодт, И.Н. Крамской, В.Г. Перов.
    Первая выставка передвижников открылась 29 ноября 1871 года в Петербурге, в залах Академии художеств. М.К. Клодт был представлен на ней двумя работами: Полдень и Вид в Киеве, из сада Г. Муравьева. Также он участвовал в выставке и в качестве «живописного персонажа» – на картине И.Н. Крамского Портрет художника М.К. Клодта. Критика того времени отмечала: «На передвижной выставке лучшие пейзажи принадлежали профессору барону М.К. Клодту и г. Саврасову» (А.К. Саврасов показал на этой выставке свою, ставшую впоследствии знаменитой, картину Грачи прилетели).
  Вся дальнейшая художественная деятельность М.К. Клодта 1870-х годов тесно связана с передвижниками. Именно в это время он создает свои лучшие полотна, которые по праву вошли в сокровищницу русского изобразительного искусства: Лесная даль в полдень (1878), Вечерний вид в деревне. Орловская губерния (1874), Рожь (1877) и другие. 
   Настоящей жемчужиной пейзажного жанра явилась созданная им картина На пашне (1872) – полотно, которое, наряду с «Грачами» А.К. Саврасова, стало одним из живописных символов России. Здесь мы видим все тот же незамысловатый клодтовской мотив – небо, земля, знойный летний полдень, крестьянка на минутку оторвалась от пахоты, чтобы взглянуть на бричку, мчащуюся по дороге. Но в этом незатейливом мотиве художник поднимается до головокружительных обобщений, до символа бесконечно обновляющейся жизни. Трижды М.К. Клодт повторял свое полотно: в 1873, 1879 и 1881 годах, для музеев России. А оригинал уже более ста лет находится в постоянной экспозиции Третьяковской галереи. Картина была куплена П.М. Третьяковым прямо с выставки. А следом его «настигла» еще одна удача, на сей раз, как это ни странно для Михаила Константиновича, – финансовая. В 1873 году он был зачислен в Академию художеств на профессорский оклад. До этого времени, с 1871 года, М.К. Клодт числился в Академии сверхштатным преподавателем «без содержания». 
    Решение М.К. Клодта служить в Академии художеств на «жаловании» было сродни его решению прервать свое заграничное пенсионерство и вернуться в Россию. Этот поступок ставил Михаила Константиновича в двойственное положение: с одной стороны, он был активным передвижником, а с другой стороны, служа в Академии художеств, теперь находился «по ту сторону баррикады». Однако его служение было гораздо выше. Он служил русскому искусству. Современники же поступок М.К. Клодта расценили гораздо проще: его обвинили в предательстве идей передвижничества.
   М.К. Клодт был профессором Академии до 1886 года. Он принял активное участие (наряду с А. Боголюбовым и Сократом Воробьевым) в создании класса пейзажной живописи при Академии. К своей преподавательской деятельности Михаил Константинович относился так же, как и к своему творчеству, очень добросовестно, отдавая преподаванию много времени и сил. Из его мастерской вышли такие известные живописцы, как Клевер, Беггров, Дубовской и другие. 
      В академический музей Михаил Константинович передал множество собственных этюдов и картин, также он собирал для музея и работы других известных пейзажистов.
      Но М.К. Клодт был в Академии, что называется, «белой вороной» – ведь он являлся активным передвижником, а передвижники были идейными врагами Академии. Так, например, Академия художеств отказала Товариществу в ежегодных выставках в своих залах и стремилась к тому, чтобы не только учеников не допустить к передвижникам, но и преподавательскому составу в лице художников-профессоров запретить выставлять свои работы на выставках передвижников. Этот документ подписали все штатные профессора, кроме Михаила Константиновича. Он наотрез отказался это сделать. Также М.К. Клодт отказался подписать и другое коллективное письмо профессоров Академии с обвинениями в адрес талантливого русского баталиста В.В. Верещагина – будто бы картины Туркестанского цикла написаны не самим Верещагиным, а нанятыми им для этой цели художниками. Зато в 1874 году М.К. Клодт подписал другое письмо: письмо-протест одиннадцати художников против этих клеветнических обвинений Верещагина. Неудивительно поэтому, что начальство Академии, мягко говоря, недолюбливало Михаила Константиновича за его строптивый нрав и независимость суждений.
     Несмотря на то что педагогическая работа отнимала у М.К. Клодта много времен и сил, он каждый год отправлялся в путешествие по России, собирая материалы для будущих композиций, делая массу этюдов и зарисовок. В середине и конце 1870-х годов М.К. Клодтом были написаны также Пейзаж с возом и Побережье с лодками…
 С 1871 по 1879 год М.К. Клодт участвует во всех ежегодных выставках Товарищества передвижников. Творческая деятельность Клодта 1870-х годов представляла собой полнейшую гармонию между его талантом, мастерством и трудолюбием, но отношения художника с женой становились все более напряженными. К Елизавете Михайловне часто приходили гости, они чаевничали, разговаривали по-французски, громко смеялись… Михаила Константиновича все это до крайности раздражало. Вскоре после разрыва с женой последовал и разрыв М.К. Клодта с Товариществом передвижников. Многие передвижники не уставали обвинять М.К. Клодта в том, что он «продался» Академии художеств, служа там в «штате». Академия же художеств, в свою очередь, обвиняла его в «продажности» передвижникам, так как он всегда отстаивал интересы Товарищества. Поводом для разрыва с Товариществом послужила статья в газете «Молва», в которой М.К. Клодт весьма жестко раскритиковал пейзажи А.И. Куинджи. Началось все с того, что на V Передвижной выставке А.И. Куинджи выставил свой пейзаж Украинская ночь (1876). Газеты того времени писали, что к картине Куинджи на выставке не протолкнуться, что около нее буквально стоят толпы. Один из критиков восторженно восклицал: «…в иллюзии лунного света Куинджи пошел дальше всех, даже Айвазовского». И только художники отнеслись к Украинской ночи весьма скептически, многие и вовсе отрицали в ней наличие каких-либо художественных достоинств. Картина резко не понравилась Крамскому. Замечательный педагог и художник Чистяков назвал работу Куинджи «кукольной». Третьяков отказался покупать Украинскую ночь для своей галереи… Но более всего картина Куинджи огорчила М.К. Клодта.
      Между тем брат П.М. Третьякова купил полотно А.И. Куинджи, заплатив за нее две с половиной тысячи рублей (по тем временам это были очень большие деньги). После этой выставки А.И. Куинджи стал «самым покупаемым» русским художником. В газете «Молва» за подписью «Любитель» появилась статья, в которой от А.И. Куинджи и его творчества не оставлялось «камня на камне». Автор статьи отказывал А.И. Куинджи в истинном таланте и утверждал, что суть его живописи лишь в особом освещении, которым Куинджи злоупотребляет, где только может. Досталось от «Любителя» и критикам за их неумеренные восторги Куинджи. Статью за подписью «Любитель» написал М.К. Клодт. Разразился скандал. А.И. Куинджи потребовал исключения М.К. Клодта из Товарищества, а когда этого не случилось, Куинджи заявил, что в таком случае он сам выходит из Товарищества. В декабре М.К. Клодт получил письмо от члена правления Товарищества Н.А. Ярошенко. В этом письме без обиняков говорилось, что написать статью в «Молве» Михаила Константиновича заставила не «любовь и интерес к искусству, не искание истины, а мотивы чисто личные, мелкое самолюбие, зависть и недоброжелательство к художнику, обладающему гораздо более свежим и сильным талантом...» «Разумеется, такое заявление должно было понравиться академическому начальству, – писал далее Ярошенко, – и, вероятно, упрочило Ваше служебное положение, но Вы поймите, что оно не может упрочить уважение к вам со стороны товарищества… Ваша статья не делает Вам чести и лишает меня возможности относиться к Вам с уважением». Летописец рода Клодтов Г.А. Клодт размышлял по этому поводу в своей книге: «...что же все-таки побудило его написать эту злополучную статью? Идейные соображения? Ведь в свое время его называли зачинателем нового, демократического направления в пейзажной живописи, и он, значит, увидел в творчестве Куинджи отход от идей народности? Или действительно тут лишь “мелкое самолюбие” или, хуже того, корысть? Но дело обстояло, видимо, проще. Здесь были налицо две концепции пейзажного жанра. Это было выступление пейзажиста старой школы, владевшего мастерством натурного пейзажа, решением сложных перспективных задач, против художника, компоновавшего пейзаж-картину по принципу декоративного построения… Клодт воспринял искусство Куинджи как нарушение естественных, с его точки зрения, представлений о задачах пейзажного жанра, узаконенных опытом многих художников…»
    Об этом письме Н.А. Ярошенко к М.К. Клодту стало известно очень многим. Видимо, автор письма многим его показывал. Клодт был «человек тяжелый» (как он и сам о себе неоднократно говорил) и полутонов не признавал. Михаил Константинович в силу своего непростого характера частенько рубил с плеча.  Третьего января 1880 года в правление Товарищества передвижников поступило заявление от М.К. Клодта с просьбой исключить его из числа членов Товарищества, что и последовало. Вскоре в стане передвижников разразился еще один скандал: Г.Г. Мясоедову не понравилась картина В. Васнецова После побоища Игоря Святославича с половцами, и он – Мясоедов – потребовал, чтобы это полотно не выставлялось на VIII Передвижной выставке. Васнецов в ответ на это поступил так же, как М.К. Клодт,  – подав заявление о выходе из Товарищества… Распри и раздоры, начавшиеся в Товариществе с уходом из него М.К. Клодта, растянулись на целое десятилетие. В 1887 году уже И.Е. Репин подал заявление о выходе из Товарищества, о чем он и писал в своем письме к Савицкому: «Мое решение твердо и неизменно… Неужели я еще не надоел до зла-горя всем товарищам со своими особыми мнениями?! С тех пор как Товарищество все более и более увлекается в бюрократизм, мне становится невыносима эта атмосфера. О товарищеских отношениях и помину нет: становится какой-то департамент чиновников».
    Последним значительным произведением М.К. Клодта стала его  картина На пашне в Малороссии, написанная еще до выхода из Товарищества и показанная на выставке 1879 года. После выхода из Товарищества М.К. Клодт почти не выставлялся. Он еще совершал свои ежегодные поездки по России – ездил и в Крым, и на Волгу… Лишь некоторые из последних его работ достойны упоминания (Волга под Симбирском, 1881; Прибрежье, 1885).
    Здоровье художника ухудшалось: начало подводить зрение, появились сильные головные боли… После развода с женой и потрясений в Товариществе Михаил Константинович все чаще искал утешения в вине. На занятия в Академию он приходил неопрятный, в мятой и грязной одежде. Кончилось все тем, что его уволили из Академии, вначале с «оставлением за штатом», а в 1894 году уволили уже окончательно, назначив мизерную пенсию. Служебную квартиру у него отобрали, и Михаил Константинович снял себе маленькую квартирку на Коломенской улице. Вместе с М.К. Клодтом жил его сын от первого брака Борис. С окончанием Морского кадетского корпуса он хотел поступить в училище, но его не взяли «по здоровью». В 1899 году он умер – тридцати шести лет от роду.
   Начинался ХХ век. Россия вступала в пору смуты и потрясений. Многие художники, называемые в прошлые годы великими, доживали свой век в бедности и безвестности. В почти полную нищету впал В.М. Максимов, автор знаменитых картин Приход колдуна на крестьянскую свадьбу и Все в прошлом; в бедности умерли А.К. Григорьев и Ф.С. Журавлев, трагически погиб К.Е. Маковский, застрелился Н.В. Неврев. 
    О последних годах жизни М.К. Клодта мало что известно. Архивные документы – в виде судебных выписок и исполнительных листов – говорят о нем лишь как о должнике разным лицам. В последний раз М.К. Клодт как художник упоминается в 1897 году, в связи с открытием юбилейной выставки Товарищества, на которую были приглашены все старые передвижники где художник представил свой «Пейзаж».
    29 мая 1902 года Михаил Константинович Клодт умер. В коротеньком некрологе говорилось: «Для своего времени М.К. Клодт был выдающимся по талантливости художником, и его имя никогда не перестанет иметь немаловажное значение в истории русской пейзажной живописи – особенно как художника, горячо любившего русскую природу и изумительно знавшего ее». Все, что находилось в крохотной квартирке Михаила Константиновича, было продано за долги – выручка оказалась мизерной, потому что продавать, по существу, было нечего. Оставались еще картины, но они не годились для продажи, потому что одни полотна были не окончены, а другие – изрезаны на куски.